* "Весь народ сейчас заключил прочный союз против самаго страшнаго нашего врага, более страшнаго, чем враг внешний — против стараго режима"... завопил истошным голосом Керенский перед толпою бунтовщиков, набившихся 28 февраля в Таврический Дворец.
Того же 28-го февраля 1917 года шустрый инженер Бубликов разослал телеграмму председателя Думы Родзянки:
..Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственнаго управления, оказалась безсильной. Государственная Дума взяла в свои руки создание новой власти..."
Телеграмма эта была лжива от начала до конца: никакой разрухи государственнаго правления не было, безсилие власти в то время ни в чем не проявлялось, Государственную Думу Родзянко не собирал, ни о чем ее не спрашивал и ни к какому созиданию власти Гос. Дума не приступала.
Все было ложью. Но на этой лжи и обосновался весь успех револющи. Когда Родзянко подписывал преступную телеграмму, т. е, 28 февраля 1917 года, все в ней сказанное не соответствовало действительности. Но уже на другой день, 1-го марта, вчерашняя ложь превратилась в действительность: началась и разруха всех областей управления, законная власть в лицъ министров разбежалась и если не сама Гос. Дума, то в ея помещении и от ея имени Родзянко и другие заговорщики занялись созиданием новой власти.
Все это произошло потому, что лживой телеграмме Родзянки все сразу поверили, поверили в провинции, поверили в столицах, поверили в штабах армии и флота. Поверили все по той причине, что в течении нескольких лет общественное мнение систематично и злостно обрабатывалась еврейской прессой, не только российской, но и заграничной. В изображена этого жидовскаго кривого зеркала в России все шло прахом, все что ни делал Царь, было никуда не годно, и единое спасение состояло в «ответственном министерстве», котораго Император упорно-де не давал...
Телеграмму председателя Гос. Думы большинство приняло сперва именно как наступление этой новой, якобы спасительной, эры.
* Государь спал, но предательство, трусость и измена, окружавшие Его, бодрствовали. Именно в эти часы глухой ночи с 1 по 2 марта свершалось непоправимое. От З 1/2 до 4 1/2 часов ночи генерал-адъютант Рузский вел окончательные переговоры с камергером Императорскаго Двора Родзянкой,
Для приличия генерал-адъютант уговаривал камергера согласиться оставить Государя на престоле, отобрав у Него власть и передав ее ответственному перед «народом» министерству. Камергер настаивал на отречении. Этого-де требует весь народ...
К 5-ти часам утра, все было кончено.
Когда из Могилевской Ставки попросили доложить о происходящем Государю Императору и испросить Его приказами, то генерал Данилов ответил по проводу из Пскова:
«Государь Император отдыхает и поэтому испрошение в отношении войск Западнаго и Юго-Западнаго фронта может последовать только утром. Предварительно испрошения у Государя Императора разрешения возвратить наши войска, Главкосевом было отдано самостоятельное распоряжение задержать войска на станциях. Сообщается на случай, если эту же меру будет сочтено возможным применить в отношении войск Западных фронтов распоряжением Ставки. 2 марта. 24 ч. 30 м. № 1220 18. Данилов».
Это значило, что генерал Рузский, без разрешения спавшаго в вагоне Государя, возвратил назад верные полки, посланные с Северо-Западнаго фронта по приказанию Императора на усмирение мятежа в Петрограде. Об этой-то мере генерал Данилов предупреждал в Ставке генерала Лукомского для того, чтобы Ставка в свою очередь вернула назад верные полки, посланные для той же цели с Западнаго фронта.
Все это делалось в то время как Государь Император спал. Разбудить же Его и предупредить о принятой вопреки Его прямому приказу «мере» генералы опасались: они-де не хотели безпокоить Его Величество...
Утром же генерал Алексеев разослал из Могилевской Ставки всем Главнокомандующим такую телеграмму:
"Его Величество находится в Пскове, где изъявил свое согласие объявить манифест, идти навстречу народному желанию, учредить ответственное министерство перед палатами и поручить Председателю Государственной Думы образовать Комитет".
Идет у православных Великий Пост. Читается в храмах Божьих святое Евангелие, особливо о крестном распятии Господа нашего Иисуса Христа...
Что сказали бы вы, если бы, скажем, на страстной седмице перед чтением 12-ти Евангелий приступили к священнику иные „богомольцы" с такими словами:
„В священный день памяти крестной смерти Спасителя нашего надлежит предаваться скорби и плачу о страданиях Его, но не должно напоминать о злых деяниях тех, кто Его распяли, не должно вычитывать о предательстве гуды Искариота, не должно соблазнять верующих повестью о троекратном отречении апостола Петра... Конечно, все сие происходило в свое время, но сегодня, в столь великий день нам ХОТЕЛОСЬ бы слушать только о Христе—Спасителе, только о Его страданиях и крестной смерти. Нам хочется молиться и возносить дух горе ввысь, а не отвлекаться, не соблазняться, не раздражаться, слушая как иудейский синедрион умышлял погубить Праведника, как Апостол Иуда за деньги предал Учителя, как даже апостол Петр смалодушествовал, а прочие спрятались—страха ради иудейска...
ВСЕ эти тяжелые воспоминания сеют в душах наших вражду к иудеям и подрывают высокий авторитет апостольский, через которых ведь и православное священство преемственно благодатствует...
Не знаю, что ответили бы на такие слова выученники парижского софианскаго института протоиерея Серия Булгакова, но думаю, не ошибусь, что истинно православный священник ответил бы примерно так: «Отойдите от меня, лицемеры! Или вы не понимаете, что умолчав о том, кто, как и зачем пригвоздил Спасителя нашего ко Кресту, я введу верующих в полный соблазн и извращу самый смысл святого благовествования. Не слыша ничего о мучителях, не будут верить и в муки. Не зная истины о предателях, не будут гнушаться и предательства.
..Без веры в страдания Христа, не ведая о том, как Он был ВСЕМИ оставлен и предан на смерть, утратят люди самую веру в искупление".,.
...То, .чего вы просите, идет от лукавого, который ложь есть и отец лжи".
Приходится и мне объяснить почему, говоря об отречении Императора Николая Александровича от престола, не должно, не допустимо скрывать имена тех, кто довел Его до этого отречения, тех, кто заставил Его отречься и ТЕХ, кто предали Его на страдания и мученическую смерть.
Не для злословия, не для сведения политических счетов необходимо раскрытие свершенных ошибок и преступлений а для того, чтобы всякому стало ясно и понятно, что Император Николай II отрекся от престола не по малодушию, не по слабости воли, не по недостатку мужества, не по отсутствию разумения всей гибельности для России сего действия, а в силу необоримого противодействия всех тех, кто по долгу присяги обязан был Его поддерживать.
Умолчать об этом, почти всеобщем противодействии…
(Обратите внимание на этот показатель "....в силу необоримого противодействия всех тех..." , потому что это косвенно свидетельствует о настоящем количестве криптоевреев в России уже того времени. Прим. Стол.)
— это значило бы возложить всю вину за последовавшие бедствия России на безвинную голову Того, кто не только престол, но и самую жизнь свою и жизнь любимой Семьи Своей отдал в жертву — ради спасения Матери России...
Этого я никогда не сделаю. И потому говоря об отречении прежде всего, буду говорить о причинах и виновниках онаго.
Недоброй памяти день 2-го марта 1917 года, когда окруженный предательством, трусостью и изменой даже самых близких людей; затравленный дикой злобой обезумевшей толпы, подло и гнусно науськанной наемниками темной силы; в ясном сознании гибельных последствий акта совершённого Им не по доброй воль, а вынужденно, по требованию изменивших долгу и присяге высших начальников войска; бесстыдно обманутый ложными известями о будто бы всенародном против Него восстании, — отрекся Государь Император Николай Александрович от Престола Российских Самодержцев и положил тем конец бытию России — как великого государства.
С этого рокового дня полились на Россию, умножаясь и нагромождаясь беды, бедствия, муки, гибели, целый огненный потоп страданий, в которых и мы, зарубежные, бездомные люди, и весь, русский народ — там в горниле мучений — искупаем наш великий исторические грех, не только Грех, но и наше преступление, совершенное по нашей вине, при нашем попустительстве 2-го Марта 1917 года.
Нет спасения — без покаяния!
Без открытого сознания и признания свершенных в прошлом ошибок и преступлений, не может быть возрождения в будущем.
Только безнадежные ханжи и лицемеры, только тайные враги российского возрождения, могут препятствовать раскрытию и обнародованию прошлых ошибок, прошлых пороков, прошлых злодеяний. Вовсе не Россию хотят они защитить от напрасного поругания: её злейших врагов, её погубителей, виновников её падения стремятся они покрыть и скрыть от негодующих взоров молодых поколений. Вот почему отнюдь не напрасно, отнюдь не для красного словца, которое не жалеет родного отца, отнюдь не для сведения старых политических счетов — выступаю я на старости лет со своими разоблачениями.
(Также считает и профессор Столешников).
Государь все забыл, все простил этому своему врагу. Простил даже отвратительное по своей лживости прозвище, которое Ему дал и пустил в обиход тот же П. Струве: „Николай Кровавый!"
Теперь масон Петр Струве играет роль пылкого патриота и даже защитника памяти погубленного им и сворой его единомышленников Императора..,
Ведь и член Госуд. Думы Василий Шульгин, который с Гучковым ездил в Псков добиваться отречения, и тот льет теперь крокодиловы слезы и честью заверяет почтеннейшую публику, будто он всем сердцем любил Государя Николая Александровича.
Избави Бог, от подобной змеиной любви, которая жалит на смерть, уверяя в своей преданности!
Как известно, масонство (То есть криптоевреи. Прим. Стол.) имело своих агентов и в левом, и в правом лагере. В этом была его особая сила и беспроигрышная игра. И вот, когда, во времена Столыпина, масонство встревожилось успехами реформы крестьянского землепользования, то при Дворе появилась зловещая фигура Григория Распутина, которого ввели Великие Княгини Анастасия и Милида Николаевны
По этому обстоятельству в воспоминаниях Михаила Родзянки, на стр. 37 мы читаем:
«В вырезках из иностранных газет говорилось, что на масонском съезде в Брюсселе, кажется, в 1909 или 1910 г., проводилась мысль, что "Распутин —удобное орудие для проведения в России лозунгов партии, и что под разлагающим его влиянием, династия не продолжится более двух лет..."
(Распутин не гой – это ходящий ШНОБЕЛЬ, торчащий из зарослей волос. Волосатый, преодетый оборотень. http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/a/a4/Rasputin_pt.jpg Прим. Стол.).
Итак, мысль о свержении Государя с Престола впервые была высказана «умеренными» либералами, а вовсе не крайними революционерами. Ныне эти либералы занимают руководящие посты среди парижской эмиграции. Коновалов председательствует в жидовском обществе, патронирующем жидовскую газету «Последнiя Новости», а Михаил Федоров состоит опекуном русской учащейся молодежи, манипулируя стипендиями так, что помощь получают либо иудеи, либо левые антинационалисты.
Я уже говорил в прежних докладах о том, как русские масоны и либералы подготовляли и наконец, подготовили обманом и предательством революцию.
Приведу сейчас лишь характерную сцену, разыгравшуюся в этой гнусной среде в начале 1916 года. Тот же С. Мельгунов на стр. 216 об этом повествует:
«8-го февраля, в связи с приездом Думерга, Палеолог (франц. посол) устраивает завтрак, к которому приглашаются генерал Поливанов, некоторые члены Государственного Совета и лидеры к.-д. фракции в Гос. Думе. Разговоры вращаются около политики. Думерг пытается охладить несколько излишний, по его мнению, пыл русских политиков в борьбе с царизмом и рекомендует выжидательность. При одном этом слове, Милюков и Маклаков вскипели: «довольно терпения!... оно истощено у нас. Если мы не будем действовать, массы нас больше не будут слушать». Маклаков вспоминает слова трибуна французской революции Мирабо. «Я говорю о терпении, а не о покорности», — возражает Думерг: прежде всего, не забывайте о войне". Такова сцена занесенная в дневник Палеолога.
Хотя и масон, но все же француз Думерг, пытался остепенить этих российских „патриотов", но те ничего знать не хотели. Слава Мирабо не давала спать Василию Маклакову, и он вместе с Милюковым гнал во всю, чтобы ускорить наступление революции именно во время войны. Иначе-де можно было и опоздать, Не дай Бог, Царская Россия, выиграет войну...
На верхах господа масоны во фраках готовили революцию, распивая шампанское в Петербурге и глотая устрицы в Париже. На низах шла та же работа, но в более грубой обстановке.
Пресловутый матрос Дыбенко, ныне опальный главнокомандующий Ленинградским военным округом (Павел Ефимович – криптоеврей. Обер-садист. Прославился массовыми расстрелами и убийствами на Чёрном море. Опальный – книга вышла в 1938 году. http://www.hrono.ru/biograf/dybenko.html Прим Стол.) , выпустил в 1928 году книгу «Из недр царскаго флота к великому октябрю».
Рассказав, как доблестный адмирал фон- Эссен усмирил в 1912 году бунт матросов, Дыбенко описывает, как уже во время войны матросы боялись строгого адмирала и как революционные комитеты стали травить адмирала: (стр. 47).
„Понеслись вести": фон-Эссен —немец; его брат командует немецкой армией, а потому он предает наш флот — «изменник». Долго ходили слухи об измене фон-Эссена, пока, «бедняжка», возвращаясь с парохода, скоропостижно умер».
Из дальнейших намеков Дыбенки ясно вытекает, что фон-Эссен слишком мешал развитию революции и что его отравили.
Вернаго Государю и государству фон-Эссена сменили иные адмиралы. Дыбенко разсказывает далее (на стр 49-50):
„К концу летней кампании— 1916 года - недовольство на больших кораблях возрастало с каждым днем. Здесь уже не было разговоров о популярности, или непопулярности войны. В командах открыто говорилось о свержении царизма, о том, что домой никто не уйдет по окончании войны, пока не будут удовлетворены требования народа. Это недовольство не ускальзывало от глаз команднаго состава. Офицерство насторожилось, прислушивалось, но решительных мер не принимало. В августе вспыхнули частичныя проявления недовольства на отдельных кораблях из-за пищи. Чтобы обострить недовольство среди команд, революционныя группы все использовали: жестоко-палочную систему, плохую пищу, запрещение отпусков. Когда варили суп или кашу, вливали, как „приправу", перинафт (Перннафтинден Гидразон), сухари обливали бензином, муку подмачивали водой. Плохая пища вызывала вспышки недовольства, а эти вспышки поднимали дух среди остальных команд. К осени готовилось общее возстание". (Как видите, криптами велись интенсивные, методические саботаж и диверсии. Прим. Проф. Стол.)
Неправда ли как все это было просто: умышленно обращались жестоко с командой, умышленно портили пищу, и тем вызывали матросов на бунт. Офицерство, даже по мнению Дыбенки, не принимало решительных мер. Почему же не принимало? Да потому, что не эти „корабельныя мелочи" занимали в то время умы адмирала Непенина и чинов его морского штаба.
Вот, что разсказывает нам сотрудник иудейской газеты „Последнiя Новости", капитан 2-го ранга Я. Лукин, в статье своей "Бой над Ангером" (,П. Н." 8.9.36):
„По свидетельству дневника капитана 1-го ранга И. И. Ренгартена--одного из высших чинов штаба Непенина, это оппозиционное настроение общественных кругов нашло свое отражение и в среди офицеров Балтийскаго флота, где все более назревало возмущение всем происходившим, что, в конце концов, вылилось, в образование тайнаго офицерскаго кружка с вполне определенной политической тенденцией. Душой этого кружка, явился редактор „Морского Сборника", капитан 2-го ранга К.» Г. Житков (Житков=ЖИДков - криптоеврейская фамилия. Прим. Стол.), свивший в своей редакции, еще до вступления Непенина на пост командующаго флотом, «морское оппозиционное гнездо», где размножались и распространялись стенограммы запрещенных к печати думских речей, налаживались связи с другими аналогичными офицерскими кружками и общественными группировками, а также и с отдельными политическими деятелями. Эта редакция дала толчок к образованию тайнаго «Балтийскаго кружка», связав его с единомышленниками из морского штаба, в лице помощника начальника последняго, графа Капниста, а также с кружком, возглавлявшимся А. И. Гучковым. Руководящую роль в „балтийском кружке" приняли на себя трое старших чинов штаба командующаго флотом: флаг-капитан оперативной части, князь М. Б. Черкасский, его помощник, капитан 2-го ранга Ф. Ю. Довконт и пользовавшаяся большим влиянием в штабе и во флоте, флагманский радио-телеграфист кап. 1-го ранга И. И. Ренгартен. „В шутку их даже называли "декабристами". По некоторым данным, достаточно обоснованным, можно предположить, что смена адмиралов Канина и Эбергарда с постов командующих Балтийским и Черноморским флотами и назначение на их место Непенина и Колчака , произошло именно по инициативе "декабристов", в результате их тонко задуманнаго шахматнаго хода, замаскированнаго, якобы, требованием боевой обстановки, а фактически руководствовавшегося политическими соображениями, так как оба адмирала—Непенин и Колчак—были настроены значительно более прогрессивно (то есть более радикально. Прим. Стол) , нежели Канин и Эбергард, и кружок почитал желательным, чтобы в решительную минуту подготовлявшагося политическаго выступления, во главе морских вооруженных сил стояли лица, сочувствующие ему"...
Пока нежелавшие идти на фронт запасные солдаты безобразничали в Петрограде, это был мятеж тыловой солдатни, который мог быть подавлен несколькими залпами строевой части войск. Революция началась лишь в тот час, когда Великий Князь Николай Николаевич, генералы Алексеев и Рузский и адмирал Непенин, вступили в соглашение с заговорщиками князем Львовым и Гучковым (http://zarubezhom.com/Images/DeyateliLvoff2.jpg и http://www.hrono.ru/biograf/guchkov.html).
(Алексеев Михаил Васильевич (1857 - 1918) http://www.hrono.ru/biograf/alexeev.html - российский военный деятель, генерал от инфантерии с 1914 г., с августа 1915 г. по март 1917 г.- начальник штаба Ставки, фактической руководитель всех военных действий. После консультаций с командующими фронтов убедил Николая II отречься от престола. В марте - мае 1917 г.- верховный главнокомандующий. Вики: После того как Император Николай II принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего, Алексеев 18 августа 1915 был назначен начальником штаба Ставки Верховного главнокомандующего. Алексеев как начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего фактически руководил всеми военными операциями вплоть до Февральской революции. По своей должности начальника штаба Главковерха поддерживал контакты с членами Государственной Думы, Государственного Совета и Совета министров. Во время Февральских событий 1917 года председатель Государственной думы М. В. Родзянко — один из организаторов антимонархического заговора — перед опасностью роста революционных беспорядков в столице и возникновении самочинных структур советской власти обратился к Государю и к М. В. Алексееву с просьбой склонить царя отречься от престола. Генерал Алексеев поддержал Родзянко и разослал циркулярную депешу главнокомандующим фронтами, в которой, фактически обманывая их в начале телеграммы от себя, дабы настроить адресатов на нужный лад, добавляет фразу: «Упорство же Государя способно лишь вызвать кровопролитие».[1] В условиях продолжающейся войны, не желая начинать войну гражданскую Государь согласился с доводами генерала Алексеева и командующих фронтами о необходимости отречения от Престола. Все командующие фронтами в ответ просили Императора отречься от престола: «ради единства страны в грозное время войны». Однако всё же не все высшие военачальники были столь единодушны, поэтому на стол Николая II попадают лишь те документы, где речь идет об отречении. Государю не показали телеграммы «Первой Шашки Империи» генерала графа Ф. А. Келлера: «Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрекся от престола. Прикажи, Царь, придем и защитим Тебя». Не показали Ему и телеграммы командира Гвардейского конного корпуса Хана Нахичеванского, сообщавшего о готовности гвардейской конницы умереть за своего Государя. После присяги временному правительству с 1 апреля по 21 мая 1917 Верховный главнокомандующий Русской армии. Во время Корниловского выступления в августе 1917 соглашается возглавить Ставку:… — стать начальником штаба у «главковерха» Керенского. …соглашается произвести арест генерала Корнилова и его сподвижников (генералов Романовского, Лукомского и ряд старших офицеров, взятых под следствие и помещенных в г. Быхове в здании монастыря) в Ставке, что и делает 1 сентября 1917 года.». – Последовательное поведения изменника присяге и государю. Обратите внимание по тексту Вики и пр. на выгораживающие генерала Алексеева замечания, однако, противоречащие простым фактам. Это генерал Михаил Алексеев арестовал Корнилова, который как и ГКЧП в 1991 году был последним шансом навести порядок в стране.
Рузский Николай Владимирович, 1854-1918, генерал-адъютант, генерал от инфантерии, член государственного и Военного советов. http://www.hrono.ru/biograf/ruzskyi.html Во время войны командующий 3-й армией, а затем главнокомандующий армиями Северо-Западного и Северного фронтов - "Главкосев". Активный масон, участник заговора против Царя, изменник. Принял выдающееся участие том давлении, которое оказали высшие командиры на Николая II, чтобы побудить его отречься от престола. Именно в ставке Рузского (Псков) Царь подписал акт отречения. Убит большевиками в качестве заложника. В сент. 1918 взят Кавказской Красной армией в число заложником и после мятежа И.Л. Сорокина вместе с ген. Радко-Дмитриевым и др. расстрелян в Пятигорске, перед расстрелом сам рыл себе могилу" - Собаке собачья смерть. Прим. Стол).
В воспоминаниях Гучкова, напечатанных в газете «Последнiя Новости» (13. 9. 1936), мы находим следующие признания:
«Кн. Вяземский был для нас очень ценным человеком. Во первых, он не находился под наблюдением, как мы все, а во вторых, имел болышия связи в кругах гвардейскаго офицерства. Ему и поручено было выяснить настроения офицерства запасных частей, стоявших на охране дороги, а также привлечь к нашему заговору каких либо военных из высшаго офицерскаго состава. Мы высоко не шли; нам нужны были лишь командиры полков, которые бы во время своих отпусков или командировок с фронта, понемногу образовали группу заговорщиков.
«Вяземский вскоре привлек к нашей группе одного ротмистра, а затем он и Терещенко отправились на фронт, вербовать заговорщиков в тех гвардейских полках, запасныя части которых, были расположены между Петербургом и ставкой на ж. д. путях, а ротмистр, получививший назначение в запасный эскадрон, начал там свою работу".
"Работа шла и, если бы не вспыхнула революция, наш план был бы, вероятно, приведен в исполнение. Весь план был разработан в подробностях. Царский поезд должен был быть захвачен ночью. Мы твердо верили, что нам удастся вынудить государя отречься в пользу наследника. Соответствующие манифесты должны были быть заранее заготовлены. Таким образом, уже утром, вся Росая и армия узнала бы о двух актах, исходящих от верховной власти: об отречении государя от престола и о вступленнии на престол наследника. „Незаконным было бы произведенное нами моральное насилие над государем, формально же закон не нарушался».
"Эпизод, разсказанный Хатисовым (тифлисский городской голова Хатисов - мэр города Тбилиси. Прим. Стол.), заключался в следующем: в декабре 1916 года он отправился из Тифлиса по городским делам в Петербург, а оттуда — в Москву, на съезд деятелей земскаго и городского союзов...
„На съезде умеренных земских и городских деятелей Хатисов застал крайне возбужденное настроение. Съезд был закрыт по распоряжению администрации и продолжался конспиративно на частных квартирах. Происходил ряд частных совещаний, в которых участвовал и Хатисов. На одном из таких совещании, в присутствии лишь нескольких посвященных в дело лиц, князь Львов (Вот этот ашкеназийский еврей: Images/DeyateliLvoff2.jpg ) сообщил, что они разсчитывают на дворцовый переворот, который по их мнению, должен совершить Вел. Кн. Николай Николаевич. (Вот этим тоже ашкеназийским криптоевреем http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/a/a5/Grand_Duke_Nicholas_-_Project_Gutenberg_eText_16363.jpg)
При Вел. Князе предполагается образовать правительство из общественных деятелей,
„В числе лиц, намеченных в министры, кн. Львов упомянул о себе и обо мне...(Гучкове или Хатисове? Прим. Стол.)
"Затем кн. Львов просил Хатисова поставить, по приезде в Тифлис, об этом в известность великаго князя, который жил там в качестве кавказскаго наместника, после его устранения от должности главнокомандующего. Хатисов добросовестно исполнил поручеше и передал все, что знал, Николаю Николаевичу.
„Великий князь внимательно выслушал Хатисова и сказал: "Прошу Вас придти ко мне завтра и тогда поговорим, а пока я обдумаю". На следующий день Николай Николаевич принял Хатисова в присутствии своей жены и начальника штаба ген. Янушкевича (Ещё один крпт. Прим. Стол.), прося повторить все, что он ему говорил накануне. Великая княгиня отнеслась к предложению сочувственно, а Янушкевич высказал сомнение в выполнимости дворцоваго переворота, и опасение, что армия и ея вожди могут не поддержать великаго князя, и тогда может произойти мятеж на самом фронте.
«Этот разговор не имел дальнейших последствий. Только после того, как в Петербурге вспыхнула революция, Великий князь спешно вызвал к себе Хатисова и сказал, что теперь (это было 28 февраля 1917 года) он согласен на сделанное ему предложение, и просил его объехать с другими общественными деятелями и с кем-либо из чинов штаба казармы, для того, чтобы сообщить солдатам о петербургских событиях и о том, что Великий князь на стороне новаго порядка.
„Таким образом, даже великий князь Николай Николаевич старший представитель династии, стоя во главе совершенно крепкой кавказской армии, не имел решимости и моральной силы противодействовать революции в самом ея начале".
Его записки напечатаны в «Красном Архиве». В № 49 за 1932 г. автор записок разсказывает, как в наказание за убийство Распутина, - Государь приказал выслать из Петрограда Великаго Князя Димитрия Павловича и кн. Юсупова:
— „Мое почтение! Кошмар этих шести дней кончился, — записывает вел. князь, — а то и сам на старости лег попал бы в убийцы, имея всегда глубочайшее отвращение к убиению ближняго и ко всякой смертной казни... Не могу еще разобраться в психике молодых людей. Безусловно, они невропаты, какие-то эстеты, и все, что они совершили, — хотя очистили воздух — но полумера, так как обязательно надо покончить и с Александрой Феодоровной, и с Протопоповым. Вот видите, снова у меня мелькают замыслы убийств, не вполне еще определенные, но логически необходимые, иначе может быть еще хуже, чем было. Голова идет кругом, а графиня Н. А, Бобринская, Миша Шаховской меня пугают, возбуждают, умоляют действовать. Но как, с кем, ведь одному — немыслимо. С Протопоповым еще возможно поладить, но каким образом обезвредить Александру Феодоровну? Задача почти невыполнимая. Между тем, как время идет, а с их отъездом и Пуришкевича, я других исполнителей не вижу и не знаю"...
Жажда убийств схватывала, как видите, даже Особ Императорской фамилии. И за что, спрашивается, так хотелось им убивать Государыню Императрицу? Что совершила она такого, чтобы заслужить такую страшную злобу? Фактически—решительно ничего. Она лишь укрепляла в Императоре волю к сопротивлению атакам темной силы. Она лишь настаивала, что царское самодержавие необходимо сохранить ради общей пользы народной. И она была тысячу раз права! Именно эта Ея правота, эта Ея настойчивость довели злобу темной силы до каления. Масонство видело в Ней главную препону своим планам. Оно настроило против Императрицы всю неистовую свору петербургских сплетников и интриганов. Оно вооружило против Нея большинство членов Императорской фамилии, особенно тех, кто сами были в связи с масонством.
И это происходило в самом начале революции, когда значительная часть армии еще не разложилась. А на верхах ее началось гниение...
«Эверт и Брусилов все таки подчинялись временному правительству, а вот командир Балтийскаго флота, адмирал Максимов, уже прямо стал на сторону бунтовавших матросов. Мы с адмиралом Кедровым, который стоял во главе морского ведомства, не решались его уволить, ибо опасались, что в таком случае, он приведет в Петербург эскадру для борьбы с временным правительством, и тогда появление ея на Неве, при отсутствии достаточнаго количества надежных войск, могло бы кончиться так, как это и случилось через полгода, при большевистском перевороте».
«Я припоминаю общий вывод, сделанный генералом Корниловым после всех попыток прибрать к рукам петербургский гарнизон. Покидая свой пост, он мне говорил, что во всех воинских частях, в которых быстро шло разложение, виноват, главным образом, командный состав, потакавший солдатской анархии, И это было не столько проявлением слабости, сколько революционнаго карьеризма».
О революционном карьеризме Гучков лучше бы молчал, ибо сам он был первейшим революцюнным авантюристом. Но суть не во мнении Гучкова, а в оглашенных им фактах.
Суть в том, что в решительную для сохранения государства минуту Император очутился один как перст. Ни один из окружавших Его генералов не захотел пальцем двинуть для поддержки своего Государя,
Даже старый генерал Николай Иудыч Иванов, и тот, посланный с войском на выручку Царскаго Села и усмирение мятежа, ни малейше не выполнил сего поручения и ограничился посещением Императрицы в Царском Селе и никчемной беседой с Ней,
Как значится в помянутых записках Великаго Князя Николая Михайловича (Красн. Архив № 495, 1932 г.):
„Во время разговора Императрица очень хорошо владела собой и была невозмутимо спокойна. Она уверяла генерала, что энергичными действиями он легко может возстановить порядок в Петербурге...
"Иванов был ошеломлен этим разговором, старался доказать невозможность идти на Петербург и должен был сознаться, что может принять только одно единственное решение — это вернуться в Могилев".
„Тогда Императрица, не выходя из своего настроения, просила генерала согласиться взять письмо к ея супругу, от чего Иванов должен был уклониться, как это сделал два дня спустя граф Замойский, потому что эти письма наверное были бы отобраны новым правительством".
Какое геройство! Его послали усмирять мятеж, а он без выстрела возвращается назад и отказывается даже передать письмо Императору от Его Супруги: „Новаго-мол правительства опасаюсь"...
Так поступил генерал Иванов, забызший, видно, что благоволением двух Императоров, он, сын простого фельдфебеля, получил образование на царский счет, достиг высших военных чинов и звания генерал-адъютанта Его Величества.
Да разве один генерал Иванов, ведь и Рузский, и Алексеев происходили из низов народных. Царская власть не очень то считалась с происхождением и знатностью рода. Она выдвигала на самые верхи власти тех, кто выказывали свои способности и ум.
Все вообще обвинения, сыпавшиеся на царский режим со стороны ненавистной агентами иудо-масонства обалделой интеллигенции, по существу сводились к обвинению правительства в том, что оно еще до войны не превратило Россию из страны земледельческой в страну развитой промышленности, и потому не была в состоянии в первый же год войны производить и поставлять на фронт все дотоле неслыханные количества военнаго снаряжения, которых потребовала современная война.
Бешеные критики общественности не хотели принимать во внимание, что превращение громадной земледельческой страны в индустриальную требовало длительнаго времени и громадных затрат. Что по "щучьему велению" такия превращения происходят лишь в сказках. Кроме того, заправилы оппозиции из Гос. Думы отлично знали, раз все государственные расходы проходили через Гос. Думу, какия громадныя суммы были отпущены и как спешно воздвигались до войны новые заводы военнаго снаряжения.
Правда, далеко не все было готово к началу войны. Правда, что к тому времени армия не была еще вооружена тяжелой артиллерией и имела весьма мало пулеметов. При таких обстоятельствах, конечно, не следовало вступать в войну.
Война, начатая в 1914 году, была, конечно, величайшей исторической ошибкой, за которую Россия поплатилась всеми своими позднейшими бедствиями и падежем государства.
Но историческая ошибка эта была совершена не по воле Императора Николая II, а вопреки ей, под тираническим давлением либерального общественного мнения, настроеннаго и науськаннаго против Германии платными и безплатными агентами иудо-масонства.
В еврейской газете «Последнiя Новости», от 23 октября 1937 года, были напечатаны выдержки из переписки Государя Императора с Императрицей Марией Федоровной. В письме от 3 Ноября 1912 года Государь пишет:
«Несмотря на болезнь Алексея, я внимательно слежу за войной между христианами и турками и радуюсь блестящим успехам над нашим общим врагом. Главный затруднения возникнут по окончании войны, когда нужно будет урегулировать законный требования малых стран с интересами великих держав.
В этом вопросе, как это ни может показаться странным, Англия противодействует нам больше, чем кто либо другой. Так она вела себя в Критском вопросе и так, боюсь, будет вести себя и теперь. (Англия 300 лет всегда считала своим врагом №1 Россию Прим. Стол.)
В России, слава Богу, ни один приличный человек не хочет войны ради славян, только жалкия еврейския газеты, с Гучковым и его «Новым Временем», пишут, будто общественное мнение России взволновано,—это ложь и клевета... Я хочу, чтобы Вы это узнали именно от меня, дорогая мама, и не волновались, если до Вас дойдут слухи, будто мы начинаем войну».
Так думал Он за 1 1/2 года до Великой войны. Конечно, также думал Государь и в июле 1914 года, когда Его вынудили к войне те самые люди, которые потом будут винить Его во всех неудачах и тягостях, вызванных этой самой войной, начатой при заведомой неготовности армии...
Профессор Эдинбургскаго университета Чарльз Саролеа, посещавший Россию два раза до революции и один раз при большевиках, в своей замечательной статье «Правда о царизме» пишет: (брош. Саролеа стр. 13): «Одним из наиболее частых выпадов против Русской Монархии было утверждеше, что она реакционна и обскурантна, что она враг просвещения и прогресса. На самом деле она была, по всей вероятности, самым прогрессивным правительством в Европе. Она отвечала тому, что политические писатели 18 века, Монтескье и Вольтер, определяли, как «просвещенный деспотизм». Она была не позади, а скорее впереди общественнаго мнения".
И далее (там-же стр. 14-15):
„Мы старались опровергнуть утверждение, будто бы история России осудила Царскую Монархию,
Скорее последняя была необходимым продуктом определенных условий, над которыми она имела мало власти. Было бы одинаково легко опровергнуть широко распространенное мнение, что русский народ отвергал царизм, и что революция застала русское правительство в состоянии безнадежнаго упадка, развала и истощения.
Действительность же совсем иная. Когда потрясение пришло, оно захватило народ в кризисе роста, на гребне политических реформ и экономическаго преуспеяния. Я хорошо помню мое изумление при изучении условий в России за пять лет до войны. В мое предыдущее посещение России я видел ужасный развал, сопровождавший Японскую войну и гражданскую смуту.
Посетив вновь Россию в 1909 году, я ожидал найти повсюду следы страданий, испытанных в ужасные годы 1904 и 1905. (Обратите внимание на это замечение иностранца про ужасные 1904-1905 годы. Прим. Стол.)
Вместо того я заметил чудесное возстановление, гигантскую земельную реформу, успешно проводимую Столыпиным, этим великим государственным деятелем, переселением миллионов крестьян в Сибирь, скачками растущую промышленность, приток капиталов в страну, обильные бюджетные излишки, прирост населения на три миллиона в год.
(То есть при царе Николае II был прирост населения на 3 миллиона в год, а в сегодняшней «демократической России» - неестественная убыль один миллион в год. Прим. Стол.)
Почему же произошла катастрофа? Почему это исключительное благосостояние завершилось невиданным несчастьем? Почему Русская Монархия пала почти без борьбы? Она пала не в силу своей внутренней слабости и хрупкости. Она пала на потому, что отжила свой век. Она пала по чисто случайным причинам, который привели бы к падению даже самое идеальное западное правительство, вынужденное пройти через те же испытания..."
И наконец:
(Саролеа: стр. 15-16): „Царизм пал потому, что земледельческое государство оказалось неожиданно призвано вести гигантскую промышленную войну, не имея на то ни материальных, ни технических средств, Даже высоко организованная Великобритажя была захвачена врасплох и обнаружила недостаток снарядов. А Франция должна была в значительной мере зависеть от помощи Великобритании и Соединенных Штатов. (Это только поверхностное следствие а не причина Мировой войны. истинная причина - наличие уже тогда Теневого Глобального правительства, хорошо описывемого уже у Дугласа Рида. Прим. Стол. http://zarubezhom.com/granddesign.htm )
Но в то время как Великобритания могла разсчитывать на сотрудничество Соединенных Штатов, а Франция могла разсчитывать на помощь своего британскаго союзника, Россия была вынуждена бороться в трагическом одиночестве. Она была предоставлена самой себе. Она должна была сражаться без вооружения и снарядов. Россия имела право разсчитывать, что британское морское могущество сохранит открытыми Дарданеллы и британская промышленность снабдит русскую армию средствами для продолжения войны. Великобритания была не в состояннии выполнить ни одной из этих задач. Благодаря недостатку снарядов в Англии, Россию ждала военная неудача, и военная неудача неизбежно завершилась политической революцией, точно также, как Седан завершился Парижской Коммуной 1871 года.
Можно поэтому с правом сказать, что Русская Монархия сделалась искупительной жертвой за промахи ея союзников.
Мы часто слышим утверждение, будто Россия предала союзников в час нужды. Но истина не такова. Не Россия предала союзников, а союзники предали Россию..."
К этому правдивому отзыву честнаго иностранца, следует добавить отзыв далеко не честнаго политика, но лица весьма осведомленнаго в вопросе почему „союзники" не помогли России. Я говорю о бывшем во время войны главе английскаго правительства, вернее о бывшем в то время диктаторе Англии, масоне Ллойд Джордже:
В газ. „Возрождение", от 1 июня 1933 г. была напечатана статья: «Ллойд Джордж о крушении России». В этой статье читаем:
"В очередном отрывке мемуаров Ллойд Джорджа говорится об ошибке союзников, имевшей роковое последствие для русскаго фронта.
В то время как летом 1915 года русская армия подвергалась сокрушительным ударам германской артиллерии, и не могла ей противопоставить надлежащей защиты, „пишет Ллойд Джордж", французская армия накопляла снаряды, как будто это были золотые франки и с гордостью указывала на гигантские склады в тылу своего фронта. Это было роковой ошибкой. Каждый раз, как из России приходили гребования о помощи снабжением, французские и английские генералы отвечали, что им самим едва хватает снарядов. Однако на германском западном фронте дождь тяжелых снарядов оказался безсильным перед бронированными катакомбами. Битвы под Лоосом, в Артуа и в Шампани стоили безчисленных жертв. Они не привели к освобождению Франции и не помогли России". ... „Ллойд Джордж считает, что русская армия проявила в трудных условиях огромную устойчивость, а русское командование проявило большое умение. Всв обходные маневры германских полководцев были разстроены, и русския армии ускользнули от окружения. Онъ не были побеждены более совершенными войсками — они только не имели возможности померяться с ними силами, так как не обладали достаточным количеством дальнобойных орудий и пулеметов"...
„Союзники, по мнению Ллойд Джорджа, могли этому помочь. Вместо этого они предоставили Россию ея собственной судьбе".
Конечно, Ллойд Джордж не стратег, но по части снабжения армий он был один из самых осведомленных людей во время войны. И вот, такой знаток дела винит в неудачах русской армии не царское правительство, а «союзников», в том числъ и самого себя.
Если бы неверные «союзники» во время и надлежаще помогли, то Россия не потерпела бы поражений и значит — в России не было бы революции, не было бы большевизма, не было бы всего того, что вот уже 21 год творится на несчастной Родине нашей...
Масон Ллойд Джордж (Давид Ллойд Джордж - этот английский криптоеврей: http://en.wikipedia.org/wiki/David_Lloyd_George ) не признается, конечно, что не только чрезмерный страх за свой западный фронт заставлял «союзников» отказывать в помощи России. На то он и масон, чтобы вместо полной правды говорить полуправду. Вторая половина правды — в том, что масонские демократии вовсе не желали, чтобы Россия избегла революции, они всячески готовили разруху царской России и потому не спешили снабжать царское войско столь необходимыми ему снарядами и орудиями.
Союзным демократам хотелось сперва падения царскаго режима, а потом, быть может, и победы русскаго оружия. Да и то сомнительно. Отдавать России Константинополь и проливы никак не входило в планы дорогих «союзников». Выгоднее всего было для них, чтобы победа была у них, а у России — одно лишь поражение.
Вспомним тут отзыв бывшаго британскаго военнаго министра Черчилля (Уинстон Черчиль - английский криптоеврей. Здесь он в молодом возрасте: http://en.wikipedia.org/wiki/File:Churchill_1904_Q_42037.jpg и http://en.wikipedia.org/wiki/File:Wc0042-3b13159r.jpg ), который в своих воспоминаниях, признает, что «тот строй, который был воплощен в Государе, над которым Он главенствовал, которому Его личный характер давал жизненную искру, к этому моменту (революции) выиграл войну для России". (Winston S. Churchill, The World Crisis. 1916-1918. v3 p1 p 225).
По этому вопросу имеется во французской литературе еще одно откровенное признаше:
Так, в «Ля Ревю Эбдомадер» от 18 августа 1923 г. известный журналист г. де Ровиль писал:
«Большевизм родился 5 сентября 1914 года в Лондоне, когда Россия потребовала, для подписания соглашения, чтобы проливы были ей предоставлены, как вознаграждение за войну, (такие неосвещаемые в истории моменты. Прим. Стол.) Англия должна была преклониться: — тогда нуждались в участии России, но решив про себя никогда не допустить Россию до Средиземного моря, где она завладела бы одним из ключей к двери в Индию, Англия обещала самой себе, что "непредвиденный случай" нарушит условия договора. Этим «непредвиденным случаем» была революция 1917 года, из которой Германия сумела извлечь для себя блестящую пользу, и если Англия ничего не сделала, чтобы спасти Николая II-го, двоюроднаго брата английскаго монарха (!), то потому только, что несчастный Царь был одним из подписавших договор 5-го сентября, и если бы он остался жив и завоевал бы снова свой престол, он мог бы напомнить Альбиону его обещание. Разоблачения княгини Палей относительно роли сэра Джорджа Бьюкенена (посла Англии) в Петрограде (! И где они сейчас, спустя 100 лет, эти разоблачения. Прим Стол.) , во время революции, ничего новаго посвященным не открыли. Это было известно и раньше".
При всех этих невозможных условиях, не взирая на все трудности и препоны, Государь Император Николай Александрович, став самолично во главе своей армии в то время когда она находилась в бедственном и хаотическом состоянии (читай всеподданнейшую записку восьми членов Госуд. Думы от августа 1915 г), добился за полтора года своего верховнокомандования исправления недостатков, пополнения недохваток и приведения армии в полную готовность к успешному наступлению.
Об этом свидетельствует речь генерала Алексеева, сказанная 16 мая 1917 года на могилевском военном съезде:
„В 1915 году, когда на моих плечах лежал весь северо-западный фронт, мы отступали, и это происходило от того, что у нас не было патронов и снярядов. Теперь положение другое. Никогда еще запасы наших снярядов не были так обильны, как теперь, Никогда у нас не было такой благопрятной обстановки на фронте, как сейчас. Никогда еще наш противник не был так ослаблен и изнурен"...
Те, кто сколько нибудь понимают в вопросах снабжения и снаряжения войск, конечно признают, что подобное скопление снарядов и благоприятное положение на фронте, были подготовлены задолго до 16 мая, значит — при Государе Императоре, а не в марте-апреле, когда из-за революции все пришло в безпорядок и никто уже ничего не хотел делать.
И так, благосостояние Русскаго народа при Императоре Николае II росло не по дням, а по часам. Просвещение народа делало гигантские успехи. Полным ходом работало земское и городское самоуправление. Переселение крестьян в Сибирь и на иныя новыя земли шло, все усиливаясь, развиваясь по истине американскими темпами. (Вот это-то и неустраивало криптоеврейские западные страны. Прим. Стол.)
В лице Государственной Думы народныя сословия были привлечены к государственной работе, и к надзору за действиями царскаго правительства. Один из лучших в мире суд творил правду и блюл закон. Положение армии явно и безспорно улучшалось и укреплялось. Ужасныя отступления 1915 года были остановлены. В 1916 году опаснейший прорыв германцев у Молодечно был отражен и ликвидирован. На юго-западе русская армия переходит в наступление и занимает снова значительную часть Галичины и Буковины, доходит снова до венгерской границы. Зимою 1916-1917 годов войска на всех фронтах приведены в порядок и снабжены снарядами и оружием в изобилии. На апрель месяц намечено общее наступление...
Полное доверие оказывает Государь земствам и городским думам, торгово-промышленным союзам, Государственной Думе. Всех, всех привлекает Он к работе на оборону государства. Сотни миллионов казенных рублей льются в кассы общественных учреждена, работающих на оборону. Мало этого. Представители общественности привлекаются к участию в трудах самого правительства: учреждены особые комитеты по продовольствию, по транспорту, по устройству беженцев с фронта. Во всех этих комитетах чины правительства работают вместе с членами Г. Думы, земцами, промышленниками. Учреждается даже особое совъщание по обороне государства, в котором опять таки участвуют члены Государственной Думы и другие представители общественности.
Сам Государь лично открывает первое заседание этого Особаго Совещания.
Ни одна «демократия» не допустила у себя столь широкаго соучастия общественности в деле обороны государства,
Государь верит народу. Государь всех принимает Себе на помощь, кто только хочет помогать.
Он прощает даже былых врагов государства. Он разрешает вернуться в Россию своим хулителям и врагам: Владимиру Бурцеву, Петру Струве и им подобным.
(Владмир Львович Бурцев - еще один криптоеврей. Шнобель - страшное дело. http://www.hrono.ru/biograf/burcev.html . Бурцев Владимир Львович (1862–1942) – журналист, редактор и издатель; общественный деятель. Член народовольческих кружков. В 1885 г. арестован и сослан в Иркутскую губ., бежал, выехал за границу. В 1889 г. в Женеве начал издавать газету «Свободная Россия», выслан из Швейцарии, затем из Франции за связь с русскими эмигрантами. В 1897 г. в Лондоне начал издавать «Народоволец», в котором призывал к убийству царя. В 1905 г. вернулся в Россию. В Петербурге был одним из редакторов журнала «Былое». С 1906 г. занимался разоблачением провокаторов в русском революционном движении, в частности, обосновал провокаторство Азефа. В 1907 г. эмигрировал. В 1914 г. вернулся в Россию, но на границе был арестован и сослан в Туруханский край. После октябрьской революции эмигрировал. А Троцкий с Лениным и без разрешения царя приехали. Военного преступника и злейшего врага России, находящегося в международном розыске по обвинению в руководстве путчем 1905 года, Троцкого освободил из под стражи в Канаде лично первый лорд Адмиралтейства, формально, «союзнического государства» Англии - Уинстон Черчилль. Прим. Стол.)
Государь полон думой о войне. Он занят войной. Ему некогда подозревать измену. Его благородный дух не допускает мысли, чтобы мнимым патриотизмом люди лишь прикрывали свое предательство...
И вдруг! И вдруг резолюция «прогрессивного блока»—членов Гос. Думы и Гос. Совета, от 25 февраля 1917 года:
"Правительство, обогрившее свои руки в крови народной, не смъет больше являться в Госуд. Думу, и с этим правительством Госуд. Дума порывает навсегда"...
— "С этим правительством"? Но ведь это правительство Царем поставлено. Разрыв навсегда объявлен Ему самому? И за что? За какую пролитую кровь? - За кровь нескольких бунтарей, скопом бродивших по улицам столицы и убитых при вооруженном сопротивлении властям, разгонявшим эти скопища...
Это была точно революция, т. е, ниспровержение. И прежде всего было опрокинуто разумное мышление, а затем и совесть человеческая."Весь народ сейчас заключил прочный союз против самаго страшнаго нашего врага, более страшнаго, чем враг внешний — против стараго режима"... завопил истошным голосом Керенский перед толпою бунтовщиков, набившихся 28 февраля в Таврический Дворец.
Того же 28-го февраля 1917 года шустрый инженер Бубликов разослал телеграмму председателя Думы Родзянки:
..Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственнаго управлешя, оказалась безсильной. Государственная Дума взяла в свои руки создание новой власти..."
Телеграмма эта была лжива от начала до конца: никакой разрухи государственнаго правления не было, безсилие власти в то время ни в чем не проявлялось, Государственную Думу Родзянко не собирал, ни о чем ее не спрашивал и ни к какому созиданию власти Гос. Дума не приступала.
Все было ложью. Но на этой лжи и обосновался весь успех револющи. Когда Родзянко подписывал преступную телеграмму, т. е, 28 февраля 1917 года, все в ней сказанное не соответствовало действительности. Но уже на другой день, 1-го марта, вчерашняя ложь превратилась в действительность: началась и разруха всех областей управления, законная власть в лицъ министров разбежалась и если не сама Гос. Дума, то в ея помещении и от ея имени Родзянко и другие заговорщики занялись созиданием новой власти.
Все это произошло потому, что лживой телеграмме Родзянки все сразу поверили, поверили в провинции, поверили в столицах, поверили в штабах армии и флота. Поверили все по той причине, что в течении нескольких лет общественное мнение систематично и злостно обрабатывалась еврейской прессой, не только российской, но и заграничной. В изображена этого жидовскаго кривого зеркала в России все шло прахом, все что ни делал Царь, было никуда не годно, и единое спасение состояло в «ответственном министерствъ», котораго Император упорно-де не давал...
Телеграмму председателя Гос. Думы большинство приняло сперва именно как наступление этой новой, якобы спасительной, эры.
Во всяком случае так именно отнеслись к преступному выступлению Родзянки старшие начальники Императорской Армии. Они обнаружили в этом случае весьма низкий уровень государственнаго понимания и еще меньше знания психики русскаго народа вообще и русскаго солдата в особенности.
Предварительное соучастие в заговоръ против Императора приняли лишь немногие генералы. Большинство были лишь морально подготовлены к изменъ Царю «ради доведения войны до победнаго конца".
Гучков часто перед тем объезжал штабы армии и вел длинные „патриотические беседы с командующими генералами, убеждая их не мешать дворцовому перевороту «для спасения России». (Обычная криптоалиенская тактика - они обвиняют жертвы и убийства выдают за спасения. Прим. Стол.)
Каким образом насильственное удаление с престола Императора Николая II, имевшаго за собой 25 лет царствования, и замена его мальчиком-наследником Цесаревичем Алексием или Вел. Князем Михаилом Александровичем — отнюдь не обладавшим, качествами Правителя великаго Государства и в государственных делах не опытнаго, могло повести -Россию к победе, — было секретом заговорщиков.
Государь спал, но предательство, трусость и измена, окружавшие Его, бодрствовали. Именно в эти часы глухой ночи с 1 по 2 марта свершалось непоправимое. От З 1/2 до 4 1/2 часов ночи генерал-адъютант Рузский вел окончательные переговоры с камергером Императорскаго Двора Родзянкой,
Для приличия генерал-адъютант уговаривал камергера согласиться оставить Государя на престоле, отобрав у Него власть и передав ее ответственному перед «народом» министерству. Камергер настаивал на отречении. Этого-де требует весь народ...
К 5-ти часам утра, все было кончено.
Когда из Могилевской Ставки попросили доложить о происходящем Государю Императору и испросить Его приказами, то генерал Данилов ответил по проводу из Пскова:
«Государь Император отдыхает и поэтому испрошение в отношении войск Западнаго и Юго-Западнаго фронта может последовать только утром. Предварительно испрошения у Государя Императора разрешения возвратить наши войска, Главкосевом (Главнокомандующий Сев.-Зап. Фронтом Рузский) было отдано самостоятельное распоряжение задержать войска на станциях. Сообщается на случай, если эту же меру будет сочтено возможным применить в отношении войск Западных фронтов распоряжением Ставки. 2 марта. 24 ч. 30 м. № 1220 18. Данилов».
Это значило, что генерал Рузский, без разрешения спавшаго в вагоне Государя, возвратил назад верные полки, посланные с Северо-Западнаго фронта по приказанию Императора на усмирение мятежа в Петрограде. Об этой-то мере генерал Данилов предупреждал в Ставке генерала Лукомского для того, чтобы Ставка в свою очередь вернула назад верные полки, посланные для той же цели с Западнаго фронта.
Все это делалось в то время как Государь Император спал. Разбудить же Его и предупредить о принятой вопреки Его прямому приказу «мере» генералы опасались: они-де не хотели безпокоить Его Величество...
Утром же генерал Алексеев разослал из Могилевской Ставки всем Главнокомандующим такую телеграмму:
„Его Величество находится в Пскове, где изъявил свое согласие объявить манифест, идти навстречу народному желанию, учредить ответственное министерство перед
